Я но тем волненьем волновался,
услыхав, как в город, от степей,
озаряя молодость,
ворвался
бронепоезд армии моей.
Мы не так челюскинцев встречали.
Песня смолкла.
Ставни не стучат.
Меркнет свет.
Молчит земля в печали.
Все мои товарищи молчат.
Лишь гудят заснеженные горны
да поет печаль по проводам.
Горестный, наполовину черный,
двигается поезд по снегам.
И в гробу,
не принимая гроба,
зубы сжав,
безмолвен и суров,
грозно спит
чудесный, крутолобый
командир бессонных округов.
И вокруг него снега дымятся,
ветер воет,
ходит низом дым.
Мужественней, юноши!
Прощаться
тяжело с учителем своим.
И грохочет ненависть прямая,
сила наша ясная.
За ней
матери приходят, поднимая
на руки молчащих сыновей.
Мы сейчас, как никогда, едины
и сильны —
нас победить нельзя;
мы стоим, как правда,
брови сдвинув,
старые и верные друзья.
Перед нами,
будущий, просторный,
мир лежит.
Пощады нет врагам!
Горестный, наполовину черный,
двигается поезд по снегам.
