Инструктор сказал: «Наступает весна
под галочьи крики, под всплески весла,
под ласки черемухи, зуд мандолины,
под искренность ветра,
под ветреность ливней.
Земля обварилась, набухла, вспотела, —
ну, словом, у нас посевное дело.
А дело важное — знаешь сам,
а срок — двадцать четыре часа».
Я бригадир. Я сказал: «Бригада!
Нам это задание не тяжесть — награда.
К станкам становись, чтобы время летело.
У нас идет посевное дело,
а дело важное, ясно без слов,
а срок — семь с половиной часов…
Мне говорить о севе не надо,
вместе в клубе слыхали доклад и
вместе на этом докладе не спали
и резолюцию принимали…
А после такого, ребята, доклада
работать для сева по-новому надо.
У книжки тираж — три тысячи триста,
и это читатели трактористы».
И встала бригада, пять человек,
чтоб время летело упрямо, как бег,
чтоб время летело (не зря летело).
У нас идет посевное дело,
по цеху идет посевное дело,
и этому севу наш долг помочь.
Над цехом повисла громадная ночь,
над цехом, гремя, скрежеща и стеная,
громадой повисла ночь посевная.
А сверху —
трансмиссий надорванный свист.
Наборщику кажется — он тракторист,
и ветер весенний — в широкие спины,
и трактором рвутся к победе машины.
Чтоб выполнять план,
чтобы славить страну,
взрывая цементную целину,
чтоб утром в печатный:
«Набор готов,
на книгу потрачено семь часов».
